С кратким вражеским визитом

Мир бизнеса жесток, и деловая этика в нем сосуществует с волчьими законами. То, что слабые и беспечные быстро сходят с дистанции, с упомянутой этикой в принципе сообразуется. Другое дело, что им в этом "помогают" рейдеры – специалисты по недружественному поглощению, зарабатывающие на своих операциях неплохие деньги.



Кто такие рейдеры
Когда Британия еще только боролась на титул владычицы морей, рейдерами (от англ. "raider") называли военные корабли, в одиночку выполнявшие боевое задание. Как правило, оно заключалось в уничтожении транспортов и торговых судов противника. В современном бизнесе рейдеры – это специалисты по перехвату оперативного управления или собственности фирмы с помощью специально инициированного бизнес-конфликта.
Их методы порой очень далеки от норм деловой этики, но чаще всего вполне законны. В ход идут манипуляции общественным мнением, лоббизм, биржевые махинации. Не брезгуют рейдеры и силовыми захватами, а порой и подкупом. Но, как правило, овчинка стоит выделки.
Андрей Тюкалов, партнер инвестиционной компании "Русский проект", один из создателей интернет-сайта о рейдерах zahvat.ru: В Штатах честно зарабатывать больше $200 тыс. в год только что закончивший университет молодой человек может, только став либо банкиром, либо рейдером. То же самое можно сказать и про Россию.
Дмитрий Рославлев, партнер инвестиционной компании "Русский проект": Отличительная черта характера всех рейдеров – авантюризм. Но проявляется он в зависимости от того, какие задачи в проекте выполняет человек.
Рейдеров принято делить на наемников, работающих под крышей крупной бизнес-структуры, и "свободных художников" – независимые команды. Наемником быть проще и безопаснее: работодатель предоставляет финансовые ресурсы и при необходимости защитит от ответных действий противника. Наемные рейдеры проводят рекогносцировку, разрабатывают стратегию захвата и, после утверждения плана руководством, обеспечивают его реализацию. За это они получают 20-25% добычи. "Вольные стрелки" получают все, но при этом им приходится самостоятельно изыскивать необходимые для проведения операции средства (порой немаленькие) и защищаться в острых ситуациях.
Некоторые крупные торгово-промышленные и финансовые группы были созданы именно путем недружественных поглощений. Иногда рейдерская фирма является дочерней или аффилированной по отношению к таким структурам. Последние десять лет в публикациях деловых СМИ на тему бизнес-конфликтов в качестве их участников регулярно упоминаются "Альфа-Эко","Атон", "Вашъ финансовый попечитель", "Ведомство", "Интеко", МДМ, "Мечел", "Росбилдинг", "Разгуляй", Русский банк развития, "Русский проект", "Сигма". Некоторые из них – самостоятельные игроки, некоторые работают на кого-то. Отдельного упоминания в свете истории с ЮКОСом достойны "Роснефть" и "Газпром". Операция по разорению крупнейшей отечественной частной компании похожа до степени смешения на классическую рейдерскую многоходовку: есть, как говорят, объект, есть рейдер – пожалуй, самый мощный в России, и есть исполняющие его волю "технические" фирмы.

Технология захвата
Работа рейдера начинается со сбора и анализа информации – прежде всего открытой, находящейся в свободном доступе. Здесь, в частности, помогает мониторинг прессы, где упоминается интересующая рейдера организация. Сравнительно нетрудно получить в России и закрытую информацию. Например, данные, предоставляемые юридическим лицом налоговым органам, сведения о его экспортных и импортных операциях (таможня), о зарегистрированных на него недвижимости и транспортных средствах. Стратегически важны данные о распределении акций между владельцами той или иной компании, не менее ценна инсайдерская информация.
Дмитрий Рославлев: Захват может преследовать самые разные цели: активы предприятия (земля, недвижимость, лицензии, патенты, изобретения, контракты), бизнес как таковой, кроме того, объект может рассматриваться как ключевое предприятие в отрасли, с помощь которого можно диктовать условия и поглощать предприятия в той же отрасли или в других отраслях.
Исходя из полученной информации и сообразно целям, разрабатывается стратегия захвата – как правило, основательно, с учетом всех возможных вариантов развития событий, включая действия оппонентов. По мере реализации одного из сценариев стратегия может пересматриваться. И, уж конечно, ее пересматривают, когда она оказывается ошибочной.
Одна из схем захвата – скупка акций. Ее применяют, например, когда большинство акций объекта распылено по мелким держателям,– акции скупают с целью собрать контрольный пакет.
Андрей Тюкалов: "Вкусных" рейдерских объектов (с "распыленкой" в 50-60%) в столице уже практически нет. Остаются объекты с уже консолидированными пакетами.
Такое положение вещей заставляет рейдеров придумывать другие схемы. Например, рейдеры не скупают акции, а фактически воруют активы, которые им интересны. В столице это, конечно же, недвижимость. Технология такая. Первым делом в налоговую инспекцию отправляется фальшивый протокол внеочередного собрания акционеров с решением об избрании нового генерального директора. Последний подписывает договор купли-продажи объекта недвижимости (например, здания) с приобретателем-"прокладкой", который тут же ее перепродает. Учреждение юстиции проведет обе сделки за неделю. Новый собственник будет отгорожен от претензий прежнего, истинного, хозяина статусом "добросовестного приобретателя". Далее "пустышка" – фирма, у которой увели актив в виде недвижимости,– по липовым документам присоединяется к какой-нибудь банковской "помоечке" и тихо ликвидируется. Ликвидируется и "прокладка", через которую выводили имущество на "добросовестного приобретателя". Отыгрывать все обратно – оспаривать через суд реорганизацию, ликвидацию юрлиц, решения внеочередных собраний – слишком долго и муторно, на это уйдут годы и сотни тысяч долларов.
Так или иначе, уже бывший директор уже несуществующего юрлица узнает о том, что он уже не собственник здания, только когда ЧОП будет выносить его из кабинета. Конечно, по факту "кражи" здания будет возбуждено уголовное дело по статье 159 УК РФ. Но в скором времени дело будет закрыто за отсутствием состава преступления либо лиц, его совершивших.
Сергей Герасимов, рейдер: Вот пара наиболее типичных из реализованных нами сценариев. Первый случай. Мы купили 34% обыкновенных именных акций у двух акционеров, за счет скупки акций у миноритариев довели пакет до 46%. Определением суда арестовали акции оппозиции (по 17% у трех акционеров), а чтобы их директор не вывел активы, наложили арест на недвижимость. После этого провели внеочередное общее собрание акционеров, переизбрали совет директоров, который тут же назначил нашего гендиректора. Дальше так. Продолжая давить на оппозицию, снимаем арест с недвижимости, наш гендиректор продает ее "прокладке" по заниженной цене – иначе пришлось бы проводить через собрание акционеров одобрение крупной сделки, "прокладка" перепродает недвижимость добросовестному приобретателю. Все.
Другой случай – из разряда green mail, или корпоративного шантажа. Мы приобрели 5% акций у миноритарных акционеров. Противник подключает защиту – крупный банк. Ведем переговоры, параллельно скупаем еще 10%. Накладываем арест на недвижимость. Противник блокирует регистрацию нашего пакета у реестродержателя. Мы устраняем это препятствие, потом доводим свой пакет до 18%. Переговоры, переговоры... Наконец банк выкупает наш пакет по цене, вдвое превышающей наши затраты.
Нужно отметить, что доходность в 100% – не самая высокая в этом бизнесе. Но об этом ниже.

Накладные расходы
Однако, чтобы много заработать, нужно много вложить – речь идет о сотнях тысяч, а порой миллионах долларов. При этом основной статьей расходов в бюджете рейдера является подкуп судей и правоохранительных органов.
Андрей Тюкалов: Вот как поступают, например, с акциями. Покупается за $100 тыс. судебное решение, которым на регистратора возлагается обязанность перевести акции с лицевого счета собственника на лицевой счет жителя Чечни. Далее акции переводятся на счет "своего" акционера. Пока решение будет отменяться, акции разойдутся по счетам иных лиц. Оперативно вернуть их невозможно.
Другой часто применяемый рейдерами инструмент – процессуальные обеспечительные меры, например в виде ареста акций. В соответствии с процессуальным законом такие меры судья вправе применить еще на стадии подготовки дела к разбирательству, без вызова в суд ответчика. По закону обеспечительные меры, говоря на суконном юридическом языке, принимаются в том случае, если их непринятие затруднит или сделает невозможным исполнение решения суда. Причем на этой стадии судья не обязан истребовать подлинники документов – достаточно ксерокопий, представленных истцом. Понятно, что часть этих документов могут оказаться сфабрикованными. Обычно судьи крайне неохотно соглашаются вынести определение о принятии обеспечительных мер, особенно когда чувствуют подвох. Но неподкупных судей, как утверждают рейдеры, не бывает. На определения и судебные решения существует такса, которая зависит как от цены вопроса, так и от масштаба нарушения закона, на которое должен пойти судья, чтобы принять, как говорят рейдеры, "отмороженное" решение.
Андрей Тюкалов: Например, нам надо запретить голосовать акционеру, владеющему контрольным пакетом. Покупается соответствующее определение суда. Судья, который выносил определение, основывался на поддельных документах. Но придраться к нему нельзя. Судья как будто бы этого не знал. Он же не криминалист, и у него нет возможности прямо на судебном заседании проверять документы на подлинность. Итак, проводится собрание, на котором не может голосовать владелец контрольного пакета. По закону об АО на этом собрании нужное рейдеру решение не принимается, поскольку нет кворума. Но повторное собрание правомочно принимать решения без кворума. И оно необходимое решение принимает – например, о присоединении к другому АО и смене гендиректора. Директора меняют.
Понятно, что определение, которым запретили голосовать, будет отменено. Но отменить решения собрания акционеров будет труднее, на это уйдет время. По идее, компания, подававшая иск и заявлявшая ходатайство о принятии обеспечительных мер, должна компенсировать убытки, связанные с такими мерами. Но, как правило, это компания "техническая", то есть попросту подставная фирма рейдерской группы. Естественно, у нее на балансе ничего нет.
Дмитрий Рославлев: В арбитражной практике принципиальность и неподкупность судьи определяется предложенной ему суммой. То есть если судья проявляет принципиальность и неподкупность, значит, вы ему мало предложили. В московском арбитражном суде первой инстанции первое место в рейтинге неподкупности занимают судьи, которые принимают "отмороженные" решения за взятку не меньше чем в $30-40 тыс., в то время как большинство довольствуется суммой в $10-20 тыс. Отдельно хотелось бы отметить так называемые банкротные составы суда, которые не удовлетворятся суммой меньше $100 тыс. Это связано с особенностями рассмотрения дел о банкротстве – производство по делу о несостоятельности не заканчивается с вынесением судом первой инстанции решения о признании должника банкротом. Оно заканчивается вынесением определения о прекращении конкурсного производства. Все решения принимает банкротный состав первой инстанции. А поскольку дело ведет коллегия из трех судей, а не один судья, как по другим делам, то затраты увеличиваются пропорционально. Если интересуют конкретные фамилии – обращайтесь. Сами понимаете, этот материал не для печати. Напечатаете – исками закидают.
Впрочем, рейдеры утруждают себя обращением в суд далеко не всегда.
Андрей Тюкалов: Использовать поддельные судебные акты удобней. Дело тут вот в чем. Чтобы "отменить" такой документ, надо, по-хорошему, возбудить уголовное дело и вынести судом приговор по этому факту... А это может затянуться надолго.
Дмитрий Рославлев: В моей практике был такой случай. Атаковали мы объект. Скупили акции. А потом начали закидывать пристава с периодичностью раз в неделю поддельными исполнительными листами. Эмитент ответил. Подготовился к штурму – нагнал ЧОП. Услуги бойцов могут стоит $100-200 в сутки на каждого. А если их сотня? Директор держал осаду долго. Потом навел справки, узнал, что все наши листы – фальшивки, и успокоился. И тут мы закинули уже настоящий исполнительный лист. Директор отреагировал на это как на очередную липу. К этому времени охрана с объекта была снята...
Другая статья расходов – взятки правоохранительным органам, обычно на уровне ОБЭП и прокуратуры. Возбудить уголовное дело стоит от $10 тыс. до $60 тыс. в зависимости от сложности случая и персоналий. Закрытие уголовного дела обходится еще дороже. Отдельная строка – расходы на судебных приставов.
Андрей Тюкалов: За $100 тыс. группа судебных приставов из Москвы в составе десяти человек плюс физзащита вылетят в любую точку нашей необъятной родины, чтобы исполнить самый "отмороженный" исполнительный лист.
Таким образом, общая сумма расходов на организацию рейдерской операции вполне может зашкаливать за $300 тыс.

Когда овчинка стоит выделки
Учитывая достаточно высокую себестоимость захвата, а также достаточно высокий уровень риска подобных операций, рейдеры интересуются только теми проектами, в которых можно сорвать крупный куш. Очень крупный.
Андрей Тюкалов: Мы при подготовке поглощения исходим из рентабельности 100-300%, но я знаю товарищей, которые не возьмутся за объект, если не будут уверены, что сделают на нем 10-20 "концов".
Дмитрий Рославлев: Захват – это достаточно дорогой инструмент, и применяют его, как правило, в отношении предприятий с хорошей капитализацией. Чем выше стоимость предприятия, тем дороже захват и тем дороже инструменты для захвата. Не думаю, что найдется много команд, которые возьмутся захватывать предприятие стоимостью менее $2 млн. При такой стоимости предприятия бюджет захвата получается скромный, то есть набор приемов ограничен, и уж тем более не получится вести длительную юридическую войну. Все зависит от ситуации на предприятии, расклада сил, потенциала врага и многого другого.
Вместе с тем стоимость добычи обычно определяется стоимостью активов предприятия, а не его бизнеса. Как следствие, рейдеры чаще всего нападают на компании, которые владеют достаточно привлекательными объектами недвижимости.
Андрей Тюкалов: В Москве в 99% случаев захват осуществляется ради земли и прочей недвижимости. Бизнес неинтересен – его стоимость часто несопоставима с ценой недвижимости. То же самое с землей в Подмосковье. Уже практически все колхозы скуплены. И практически никто из рейдеров не планирует заниматься сельским хозяйством. Земли переводятся из сельхозназначения и используются под коммерческую застройку. Рентабельность космическая: купил колхоз за $3 млн, продал на участки уже за $40 млн. Однако объектов с интересными активами и без успешного бизнеса остается все меньше. А объекты с прибыльной уставной деятельностью и захватывать сложнее: у них высокая оперативная ликвидность, и при захвате менеджмент достаточно быстро привлекает деньги и отстраивает дорогую защиту – например, организует контрскупку акций.
В регионах ситуация противоположная – земля и недвижимость там ничего не стоят. Остается бизнес – особенно если речь идет о машиностроении, энергетике, связи...
Защититься от атаки рейдеров можно, наняв контррейдеров,– есть компании, которые специализируются на защите от недружественного поглощения. Естественно, провести грань между ними очень трудно – методы ведь одни и те же.
Вряд ли у большинства сторонних наблюдателей действия рейдеров вызывают симпатию. Точно так же нам неприятно смотреть, как стая шакалов терзает больное животное. Зато активность рейдеров, приемы, которые они используют, наглядно показывают, что представляют собой сегодня российские экономика, государство и право.

МАКСИМ ЧЕРНИГОВСКИЙ







Постоянная ссылка на статью: