Китайская внешняя политика стремительно меняется. Еще недавно риторика КНР была осторожной, но теперь китайским дипломатам «разрешено выступать забористо, иногда провокационно», говорят эксперты. Внезапным примером этому стало заявление Китая по поводу далеких островов, когда-то отнятых Великобританией у Аргентины. И это признак глобальных изменений роли Китая на мировой арене. В чем они заключатся?

На прошлой неделе заместитель посла Китая в ООН Гэн Шуан выступил с громкой инициативой. Он призвал к возобновлению переговоров между Аргентиной и Великобританией о судьбе Фолклендских островов (которые Буэнос-Айрес называет Мальвинскими).

Ответили британцам

Речь идет о группе островов в 600 км от аргентинских берегов, которые оспариваются аргентинцами и британцами – причем контролируют их британцы, которые и выиграли войну за острова в 1982 году. Лондон отказывается даже возобновлять переговоры о судьбе островов, ссылаясь на референдум 2013 года (на котором 99,8% населения Фолклендов высказались за сохранение архипелага в составе Великобритании).

И тут Пекин открыто поддержал позицию Буэнос-Айреса. И не просто поддержал, а встроил аргентинско-британский территориальный конфликт в общий антиколониальный нарратив, который отчасти определяет отношения между Глобальным Западом и Глобальным Югом. «Вопрос о Мальвинских островах – историческое наследие колониализма. Хотя колониальная эпоха прошла, гегемонизм и силовая политика, соответствующие колониальному мышлению, все еще существуют сегодня», – заявил Гэн Шуан.

При такой поддержке Пекина шансы Буэнос-Айреса победить в территориальном споре повысились.

«Аргентина заручилась поддержкой второй сверхдержавы мира. Страны, которая претендует на то, чтобы отражать мнение и общий знаменатель мирового большинства. В данном случае мы получаем уже не ситуацию «Аргентина против коллективного Запада и Великобритании», а «Великобритания и коллективный Запад против мирового большинства». Это совершенно другой расклад сил в мировом политическом и информационном поле. Хотя он и не приведет к изменению ситуации на Земле в краткосрочной перспективе», – пояснил газете ВЗГЛЯД замдиректора Центра комплексных европейских и международных исследований Дмитрий Суслов.

Зачем это Китаю?

На первый взгляд, ответ очевиден. Лондон открыто вмешивается в дела Китая и его периферии – поджигает гонконгский вопрос (всячески поддерживая на острове тех, кто выступает за ограничение китайского вмешательства во внутренние дела Гонконга), вступает в антикитайский военный блок AUKUS. Вот Пекин и разжигает в ответ вопрос фолклендский, справедливо рассуждая, что чем больше у британцев будет забот вне пределов Восточной Азии, тем меньше они будут путаться под китайскими ногами.

Однако на самом деле китайские интересы гораздо шире. Вся история о поддержке Аргентины является одним из видимых признаков глобального переустройства внешней политики КНР. Перехода от, условно, политики времен Дэн Сяопина, где главным было «держаться в тени», к агрессивному и напористому курсу Си Цзиньпина.

«Китайская внешняя политика меняется на глазах, становится более активной. Раньше Пекин интересовала преимущественно безопасность его инвестиций и прибыльность экономических проектов за рубежом. Теперь же от чисто прагматических интересов Пекин переходит и к реализации своей военно-политической программы», – поясняет газете ВЗГЛЯД эксперт РСМД, политолог-международник Елена Супонина.

«Китай ведет себя как классическая великая держава, присутствующая во всех регионах мира и занимающая позицию по глобальным и региональным вопросам», – согласен с ней Дмитрий Суслов.

От осторожности к напористости

Переход логичный и органичный. Во времена Дэн Сяопина у Китая не было достаточного количества ресурсов – прежде всего экономических – для ведения глобальной внешней политики. Теперь есть. Кроме того, на каком-то этапе Пекин должен был перейти от глобальной экономической экспансии (начатой еще в 90-е – нулевые годы) к военно-политической, для защиты своих инвестиций.

Наконец, важным стимулом для этого перехода стала политика Вашингтона. «Конфронтация с Пекином была развязана Соединенными Штатами, особенно в период администрации Байдена. Именно эта администрация придала данной конфронтации системный и системообразующий характер. Сделала ее приоритетом в американской внешней политике, стержневым приоритетом военной политики», – говорит Дмитрий Суслов.

Китайская военно-политическая экспансия идет по трем направлениям. Во-первых, активизация риторики через выстраивание глобального антиамериканского нарратива. Например, антиколониализма.

«В феврале китайский МИД опубликовал документ, в котором резко критиковал политику США и их союзников на международной арене. Назвал эту политику несправедливой и неоколониальной. Эта критика была просто разгромной, не свойственной прежним китайским документам, – поясняет Елена Супонина. – Китайская внешняя политика становится мускулистой и напористой. Соответственные указания получили и китайские дипломаты, особенно высокого уровня. Им теперь разрешено выступать забористо, иногда провокационно – что они сейчас и делают. Заявление китайского посла о Фолклендских островах укладывается в этот новый стиль поведения».

Во-вторых, в виде все более активного участия КНР в делах за пределами Восточной Азии. «Китаю интересно развивать сотрудничество с странами Латинской Америки, Африки, Азии – с теми странами, которые выглядят многообещающе с точки зрения перспектив экономического роста и политического развития, но которые до сих пор не получали возможность развернуться во многом из-за давления стран Запада. Аргентина – одна из этих стран», – поясняет Елена Супонина.

Вмешательство КНР в фолклендский вопрос также отражает и другой аспект участия – присутствие Пекина и его позиции в глобальных конфликтах.

«Китай все в большей степени действует как великая держава и обозначает свои позиции и по глобальным вопросам, по вопросам международной безопасности в других регионах мира. Конкретными проявлениями этой политики является китайская инициатива по урегулированию украинского конфликта, а также роль посредника в сближении Саудовской Аравии и Ирана», – говорит Дмитрий Суслов.

Наконец, в-третьих, Китай расширяет свое военное присутствие за рубежом. «Раньше он не заботился о том, чтобы предоставлять, например, зонтик безопасности каким-то другим странам. Сейчас же Китай откровенно говорит о том, что американского зонтика безопасности на том же Ближнем и Среднем Востоке, во многих странах Азии явно недостаточно.

Что, в принципе, этот американский зонтик уже дырявый и его сохранение там в таком виде мешает реализации китайских интересов. Китай готов предоставлять свой зонтик», – говорит Елена Супонина.

Хотя пока вмешательство Китая будет ограниченным. «Китай будет расширять инфраструктуру военного присутствия в других регионах мира, включая Латинскую Америку. Но вступать в войну и активно поставлять вооружения тем странам Глобального Юга, которые вовлечены в конфликты с Западом, Пекин не будет, – объясняет Дмитрий Суслов. – Он не является сторонником ускорения своей конфронтации с Западом. При том, что США четко отказались менять свою политику в отношения Китая по тайваньскому вопросу, правам человека, технологиям, Пекин все-таки согласился принять госсекретаря Блинкена. Попытался эту конфронтацию стабилизировать».

Однако пресловутый визит главы Госдепа закончился даже не плохо, а унизительно – по возвращении госсекретаря США на родину сначала президент Байден назвал товарища Си «униженным диктатором», а потом и Блинкен публично согласился со своим начальником. А значит, КНР вполне может сделать новый шаг в своем конфликте с Западом.

Теги:  Китай , Великобритания , Аргентина , международные отношения

   Читать дальше.