Действующий закон не дает определения обезличенных данных, что существенно затрудняет ввод в оборот больших массивов информации, считает директор по правовым исследованиям НИУ ВШЭ, руководитель рабочей группы по нормативному регулированию при АНО «Цифровая экономика» Руслан Ибрагимов.

«Национальная программа «Цифровая экономика» принималась, чтобы запустить цифровую экономику. Цифровая экономика – это экономика вокруг данных, соответственно, целью программы является запуск в гражданский оборот больших данных и только так они могут составлять ценность для экономики. Тогда и возник термин, что данные являются «новой нефтью». За пять с лишним лет, к сожалению, мы не достигли цели и данные не стали «новой нефтью», – сказал Ибрагимов в ходе первого в России Data Forum.

Между тем он отметил, что в ходе обсуждения рабочей группе удалось создать инфраструктуру цифровой экономики, в частности, ввести цифровые архивы, цифровой документооборот. «Это то, без чего цифровая экономика не может существовать. Но до ввода в оборот больших данных мы так и не дошли», – сказал эксперт, передает РАПСИ.

Ибрагимов объяснил сложившуюся ситуацию с точки зрения юриста. «У нас было много дискуссий на эту тему, но они ни к чему не привели, были беспредметными. Оказалось, в законе о персональных данных и в других законах нет определения обезличенных данных. Мы спорили о том, что юридически не определено, в законе есть лишь определение процесса обезличивания», – сказал он.

Юрист также привел в пример закон Москвы, принятый в порядке эксперимента, где, по его мнению, дано еще более худшее определение обезличенных данных. «Там говорится, что обезличенные данные – персональные данные, полученные в результате обезличивания, но несмотря на обезличивание, они остаются персональным. А оборот персональных данных, как мы знаем, ограничен. Такой юридический казус заставил пойти по ложному пути», – отметил эксперт.

Как считает Ибрагимов, чтобы сделать оборот данных легальным, необходимо начать с определения. «Я бы предложил отказаться от термина «обезличенные» и заменить на термин «анонимные» и параллельно бы принял ряд ограничений. Например, запрет на деобезличивание на какое-то время, на обращение этих данных от других операторов. Кроме того, перевел бы дискуссию из плоскости технических факторов в экономическую и юридическую», – отметил он.

Также Ибрагимов предлагает на первом этапе запретить обогащать данными других операторов и создать механизм управления согласием. «Человек, который дал согласие на использование данных, должен понимать, где оно зафиксировано, и как его отозвать.

Также нужно определить перечень персональных данных, которые не могут участвовать в гражданском обороте», – отметил он.

Более того, эксперт считает необходимым создать Институт профессиональных посредников, который должен контролироваться извне. «Нам нужно подумать над аудитом таких площадок, чтобы он был независимым, либо это будет делать государство, либо будет дан старт новому рынку», – сказал Ибрагимов.

Со своей стороны директор департамента развития цифровой экономики Министерства экономического развития Владимир Волошин также считает, что данные должны работать.

«Мы понимаем ценность данных, их потенциал, но пока только учимся использовать и применять данные в экономике. Нам нужны безопасные инструменты и выверенные правовые механизмы, где соблюдён баланс между пользой и безопасностью», – сказал Волошин.

Он сообщил, что для выработки этих механизмов в министерстве предлагают использовать экспериментальные правовые режимы (ЭПР). «Это механизм, благодаря которому можно на отдельной территории, в выделенное время до трех лет и с ограниченным составом участников устранить изъяны действующего законодательства и преодолеть ограничения. В 2022 году этот механизм начал работать», – пояснил он.

Волошин сообщил, что за это время уже удалось добиться цифровизации госуслуг, а также была проведена плотная работа с Минздравом по медицинскому направлению.

«За несколько месяцев мы смогли найти механизм, когда данные о пациентах в режиме реального времени с носимых устройств попадают в необходимые системы в Минздраве и в отдельную организацию. Эту схему удалось согласовать с ФСБ, что было непросто», – подчеркнул он.

   Читать дальше.