Западные политологи и пропагандисты противника любят повторять, что за восемь лет конфликта с Россией на Украине сложилась новая политическая нация. Дескать, прежде разобранную страну, с разной исторической памятью, пантеонами героев, литературой и культурой, с разными религиозными и бытовыми традициями, объединило противостояние с Москвой. Нынче и киевлянин, и галичанин, и днепропетровский еврей, и сбежавший из Крыма татарин заодно – все они украинцы. Так считают и формулируют официальные идеологи киевского режима.

Западные политологи и пропагандисты противника любят повторять, что за восемь лет конфликта с Россией на Украине сложилась новая политическая нация. Дескать, прежде разобранную страну, с разной исторической памятью, пантеонами героев, литературой и культурой, с разными религиозными и бытовыми традициями, объединило противостояние с Москвой. Нынче и киевлянин, и галичанин, и днепропетровский еврей, и сбежавший из Крыма татарин заодно – все они украинцы. Так считают и формулируют официальные идеологи киевского режима.

Правда, тут есть нюанс. Во всем потоке украинской пропаганды «ридна Украина» ценна не сама по себе, а как окраина западного мира. Они называют себя форпостом в борьбе с ордами Востока, но что форпост, что окраина – в сущности одно и то же. Исторический шлях неизменен – через Варшаву на Лондон, Вашингтон и Оттаву.

После Майдана 2014 года ненавистники москалей объединились, чтоб эффектно отдаться Западу. Они хотели в Евросоюз. Их особо туда не брали, но они все равно хотели. И в этом порыве – возьми меня, возьми – были готовы к жестокой борьбе, прежде всего, против части своих сограждан, которые оказались категорически не согласны с постыдной для себя участью. И тем более с согражданами бывшими, родом из СССР, которых под пляски и гиканье занесли в разряд «оккупантов».

Потом случилась Одесса, потом – война в Донбассе. Чувство соучастия, сопричастности этим преступлениям объединяло не хуже российской угрозы. Так что политическая нация на Украине действительно сложилась. Покоится она на трех китах – преследовании и убийствах инакомыслящих соотечественников, ненависти к России и сервильности по отношению к атлантическому блоку.

Однако нет никакого самодостаточного стержня, способного сообщить устойчивость подобному соединению. Пройдет поколение, другое – и оно либо рассыплется, либо растворится на Западе (если сам западный мир сохранит к этому времени свою субъектность). Так что нынешняя политическая нация на Украине – своего рода искусственная конструкция, созданная идущими с XIX века беззастенчивыми идеологическими манипуляциями, многомиллиардными денежными вливаниями, приемами PR и политической пропагандой.

Гораздо интереснее, что после 24 февраля 2022 года новая политическая нация стала складываться и в России. Ее объединила верность стране и ее участи, понимание непрерывности прошлого и настоящего – при самых разных оценках и подходах к началу СВО как к тактическому и стратегическому решению. Здесь почти нет места ненависти к украинцам, провозгласившим борьбу с «русским миром» не на жизнь, а на смерть еще в 2014 году. Скорее, чувствуется трагедия разделения, даже сострадание по отношению к бывшим соотечественникам, оказавшимся по ту сторону линии фронта.

Тем более многие видят войну гражданскую, даже «братскую».

Людей в России объединила не ненависть к «чужим», а сочувствие – к «своим», не агрессивный национализм, а естественная солидарность. Проблемы на фронте, бюрократическая рутина, саботаж части бизнес-элиты потребовали самоопределения и последовательного выбора. Если бы события СВО складывались более ровно, если бы все шло «по плану», то, возможно, общество в России так бы и осталось «отчужденным» от событий, доверив и сами военные действия, и гражданскую реакцию на них «профессионалам», тем, кому выпало заниматься этим процессом по долгу службы. Но, как мы знаем, история не терпит сослагательного наклонения.

Вместе с трудностями, испытаниями и потерями, беспрецедентной ожесточенностью Запада и распадом дипломатических связей пришло понимание, что нынешний конфликт носит экзистенциальный характер, и его развязка скажется на всех, оставшихся на Родине, причастных русской истории и культуре.

В итоге страна – по бессмертному выражению канцлера Горчакова – «сосредоточилась». У формирующейся на наших глазах новой российской политической нации – собственные, внутренние источники. Она рождается из надежд и разочарований, побед и поражений, достижений и препятствий, разрывов и новых связей – хозяйственных, политических и, главное, человеческих. И сам факт этого становления лучше десятков теоретических пассажей показывает, чем Россия удивляла и способна не раз удивить своих друзей и недругов – самоотверженностью, сплоченностью и жизнестойкостью. Вопреки трудностям и порокам, которые тоже составляют естественную часть повседневной русской жизни. И в этом отношении нынешняя Украина стала анти-Россией не только по сложившемуся временному раскладу, но и структурно, по существу.

Противоположность тут очевидна. Российская политическая нация покоится на внутреннем основании, скрепляя прошлое и будущее страны и государства. Вероятно, это и называется суверенитетом, волей к субъектности. Украинская же сформировалась на притяжении/отталкивании от внешних сил и видит лучшую гарантию «незалежности» в уходе на Запад. Отсюда почти неразрешимые сложности при поисках мирного решения. Стороны разделены личным выбором миллионов людей. И это существенней любых деклараций.

Разумеется, новая российская политическая нация неоднородна. Ядро ее – парадоксально и в то же время совершенно естественно – составили дончане, люди, которые восемь лет платили кровью и разрушенными судьбами за выбор быть с Россией. Война для них началась никак не 24 февраля, и пути отступления для большинства были отрезаны еще в десятых годах. Донбасс на наших глазах создал свою легенду и культуру, стал – как бы кто этого ни опасался – важнейшим фактором и внятным голосом в российской политической жизни. 

Среди же «старых» граждан РФ в новой политической нации можно различить три потока.

Первый – это те, для кого война – прежде всего, беда, трагедия, но они остаются дома, с Россией, вне зависимости от того, считают ли начало военных действий в феврале необходимым и неизбежным или полагают, что этого можно было избежать. Но бои так или иначе уже идут, они чувствуют себя внутри конфликта, со своими и за своих. И поэтому у них нет другого решения, кроме как работать на победу.

Второй – люди, способные разглядеть в нынешних событиях «идеальный шторм», призванный решить многочисленные проблемы, накопившиеся за многие десятилетия, взять своего рода «исторический реванш» за унижения постсоветского времени.

И, наконец, третий – соотечественники, объединенные чувством внешней угрозы, образом врага. Причем враг здесь – не Украина, а «коллективный Запад» – «атлантисты», «англосаксы», как кому удобнее формулировать.

Конечно, эти потоки существуют не изолированно. Они пересекаются и находятся в непрерывном разговоре и споре. Для нас важно, чтоб этот диалог продолжался, чтобы в России будущего, объединенной новой политической нацией, сохранялось разномыслие, готовность к диалогу, чтоб существовали площадки для обмена мнениями, концепциями, идеями и эмоциональными реакциями. Жизнь должна быть полнокровной и многоцветной, но на единственном возможном основании – верности стране и ее фундаментальному выбору. Выбору народа и государства при любых обстоятельствах отстаивать суверенитет, самостоятельно решать свою судьбу.

 

Теги:  российский народ , спецоперация , Россия и Украина

   Читать дальше.