Смогут ли власти в начале следующего года объявить о закрытии сотни банков и как это отразится на инвестиционной привлекательности России?

Президент Ассоциации региональных банков России, депутат Госдумы, член Национального банковского совета Анатолий Аксаков считает ошибочным курс на исключительную поддержку крупных банков, так как именно региональные банки обеспечивают развитие малого и среднего бизнеса в регионах и создают конкурентную среду на банковском рынке.

Чем хорош кризис

— Анатолий Геннадьевич, вторая волна кризиса будет?

— Нет, не будет. Прежде всего надо дать определение, что же подразумевают под второй волной кризиса. Понятно, что ее связывают с плохими долгами. Но, по нашим наблюдениям, темпы роста плохих долгов в банковской системе уже замедлились.

Очевидно также, что полученная экономикой по разным каналам ликвидность, а также перестроенные по поручению президента механизмы госгарантий поспособствуют тому, что банки более активно начнут выдавать кредиты. Средств хватит, по крайней мере для того, чтобы купировать проблему плохих долгов.

Кроме того, сейчас и бизнес, и сами кредитные организации уже находят способы решать эту проблему. Банки создают специальные структуры, куда переводят проблемные долги и тем самым расчищают свои балансы. Понятно, что такая схема в большей степени «бумажная», то есть формально проблема переводится в другой формат, но базово еще не решается. Тем не менее это смягчает остроту ситуации. И Центральный банк тоже идет навстречу, где-то закрывает глаза, где-то нормативно позволяет банкам переводить проблемные активы на выделенные структуры, понимая, что эти активы являются проблемными только временно.

Сейчас стали появляться и российские, и зарубежные фонды стрессовых активов. Ко мне как к президенту Ассоциации региональных банков поступает много обращений и от российских, и от иностранных участников с просьбой предоставить информацию о проблемных активах, которые они могли бы приобрести. Ведь есть активы, которые оказались под стрессом временно, но потенциально они очень интересны рынку. Этот механизм тоже позволит снизить нагрузку на банки.

А безнадежные долги будут или проданы с большим дисконтом, или опять же с большим дисконтом переданы в работу коллекторам.

— Нет ли при этом рисков глобального передела собственности и спекулятивной скупки стрессовых активов?

— Риск есть, конечно. Но я ничего плохого в этом не вижу. Любой кризис приводит к перераспределению собственности, и это нормально. Кризис в определенной степени — это испытание и индикатор эффективности менеджмента, собственника.

— А если посмотреть на вероятность второй волны не из банковской сферы, а с точки зрения реального сектора, который, вероятно, еще не достиг дна. В Америке уже назревает крупнейшее банкротство в реальном секторе — General Motors. Очевидно, подобные по масштабу события могут наступить в российском реальном секторе и сгенерировать вторую волну кризиса.

— Я думаю, что реальный сектор уже тоже близок к достижению дна. Многие предприятия, особенно в малом и среднем бизнесе, уже адаптировались к кризисным условиям. Более того, на некоторых рынках мы наблюдаем восстановление активности. Например, по числу обращений от предприятий сельхозпроизводства и сельхозпереработки я чувствую, насколько там активизировалась работа. И кредитные организации тоже обратили свои взоры на эти сектора. А значит, позитивные тенденции там будут усиливаться.

— Понятно, что там срабатывает импортозамещение. А крупная промышленность?

— Крупная промышленность тоже достигла дна. Она испытывает проблемы в основном из-за сокращения экспорта. Это сказывается на предприятиях металлургии, с которыми связаны многие машиностроительные предприятия и далее по цепочке. Но внешний спрос стабилизировался, новые условия установились, остается под них подстроиться.

Я был недавно в Америке, там все в один голос заявляют, что они дна достигли. Что касается GM, то ведь с ней ситуация в принципе была уже давно понятна. Ну придут новые собственники, произойдет передел, уйдут непрофильные активы. Но бизнес-то останется, никакими особыми потрясениями экономике в целом это не грозит. Производство автомобилей в США никуда не денется, пусть даже оно будет принадлежать японцам или итальянцам.

Я внес законопроект на рассмотрение Госдумы, но его вернули с рекомендацией найти русское слово вместо «секьюритизация». Вот, ищу. На ум пока приходит только «оценнобумаживание».

Так же и у нас многие крупные производства сохраняют потенциал роста даже на той старой технической основе, которая у них есть — просто за счет предыдущего спада. Более того, именно за счет спада и всех этих потрясений у них появляется стимул провести модернизацию. Придет в ту же металлургию новый собственник, модернизирует производство. Ведь понятно, что металлургия — это лакомый кусок для инвесторов. Уйдут олигархи, бывшие лидеры списка Forbes, — придут новые люди и будут работать на этом рынке эффективно.

Я считаю, что кризис в этом плане несет в себе положительный заряд. С одной стороны, происходит перераспределение собственности, смена менеджмента, где это необходимо. С другой стороны, происходит реструктуризация всей экономики.

Почему правительство поддерживает только крупные банки?

— Государство много пообещало малому бизнесу — вспомнить те же 30 миллиардов. ВЭБу уже, наверное, неудобно перед деловым сообществом, потому что обещанные деньги так и не поступили. Сами банки, похоже, тоже не очень кредитуют малый бизнес. Почему слов много, а дела мало?

— Меня, честно говоря, концептуальные подходы правительств в этой сфере удивляют. Например, развитие малого и среднего бизнеса тесно связано с региональными банками, это их ниша. У них сложились давние тесные отношения с клиентами из сферы малого бизнеса, эти клиенты худо-бедно работают и кредиты возвращают. При этом проводится линия, скажем так, на поддержку крупных банков, и ее побочный эффект — равнодушие к судьбе региональных банков.

Я могу понять идею поддержки системообразующих банков. Но тогда в рамках этой же идеи надо ввести понятие региональных системообразующих банков. Определить критерии, причем не только с точки зрения социальной значимости и количества вкладчиков, но и с точки зрения экономического эффекта, который региональные банки дают в том числе за счет кредитования малого бизнеса.

Экономика все больше концентрируется в Москве, Санкт-Петербурге и еще нескольких центрах. В результате растет разрыв в уровнях развития и благополучия между этими центрами и остальной Россией. За счет чего можно преодолеть этот разрыв? Во-первых, за счет развития инфраструктуры. Во-вторых, за счет развития бизнеса в региональных формах, среди которых важнейшую роль играет именно малый и средний бизнес. Это государственная задача номер один.

Но пока для малого и среднего бизнеса, кроме некоторых налоговых послаблений, по большому счету ничего не сделано. Главная проблема для малого бизнеса — доступ к финансовым ресурсам. На мой взгляд, сейчас необходимо концептуально принять решение о выделении достаточно больших ресурсов и направить их через Центральный банк на рефинансирование региональных банков под портфели кредитов малому бизнесу.

— По идее, такой механизм предусмотрен в РосБРе.

— 30 миллиардов, обещанные РосБРу, — это копейки. Только у одного «Уралсиба» портфель кредитов малому бизнесу в десять раз больше. Да к тому же этих 30 миллиардов до сих пор нет.

— Почему? Вроде во многих финансовых вопросах правительство действует достаточно оперативно. А здесь уже четыре месяца нет движения.

— Не четыре месяца, а уже год — разговор этот идет с лета прошлого года. Почему средства не перечислили, мне непонятно. Я думаю, это бюрократия.

Есть еще один момент, связанный с кредитованием малого и среднего бизнеса. Принято решение, что субординированные кредиты по новой схеме «один к трем» будут выдаваться банкам, которые имеют капитал 3,5 млрд рублей и выше. Соответственно, практически все региональные банки отсекаются. А средства этих субординированных кредитов как раз могли бы пойти на кредитование малого бизнеса — мог бы быть хороший импульс.

Дело еще в том, что многие банки в ожидании субординированных кредитов уже провели переговоры, заручились поддержкой соинвесторов, например Европейского банка реконструкции и развития. И сейчас оказались в дурацкой ситуации, потому что задним числом их отсекли от этой возможности. Этого условия не было, и вдруг оно появилось.

— Политический риск?

— Я считаю, что такие решения приводят и к формированию негативного имиджа нашей власти. Нельзя принимать такие решения задним числом, это ошибка.

Я не знаю, чем вызван такой активный интерес коллег-депутатов к АСВ. В моем понимании, АСВ работает транспарентно, мобильно и достаточно эффективно.

— Почему власти взяли курс на поддержку только крупных банков? Это давление самих банков?

— Естественно, крупные банки влияют на эту ситуацию. Я считаю, что и международные советники внесли свою лепту. Они постоянно талдычили, что России не нужно много банков, что регулировать несколько банков легче. На самом деле это подрыв конкуренции на рынке. От этого пострадают прежде всего потребители банковских услуг. Потому что если останется несколько банков уровня Сбербанка и ВТБ, они договорятся о тарифах, и потребитель от этого только проиграет.

Это нормально, что крупные банки расчищают себе дорогу. Но ведь чиновники в правительстве должны видеть и другую сторону медали. А они недопонимают роль конкуренции, недопонимают, что региональные банки несут не только социальную нагрузку, о которой говорят все время крупнейшие банки, но и выполняют экономическую функцию по развитию бизнеса в своих регионах.

Что Центробанк скажет миру после 1 января?

— Переходя к вопросу об уже совсем маленьких банках. Закон об ограничении минимального капитала 90 миллионами уже подписан и, наверное, дискуссию вести нет смысла…

— Закон подписан и у меня возникает такой интересный вопрос. Под это ограничение попадает около 150 банков. Часть из них пополнит капитал, часть перейдет в разряд небанковских организаций, кому-то удастся продать бизнес. Но вот наступит 1 января. И что, Центральный банк разом отзовет лицензии у нескольких десятков или даже сотни банков? И как это будет выглядеть за рубежом? Как это повлияет на имидж и инвестиционную привлекательность нашей экономики? Там же все очень просто воспринимают. В России закрыты несколько десятков банков — значит, все, в России финансовый крах.

Причем это подается как заслуга: «у нас исчезнет 150 банков либо они должны будут повысить капитал», что очень трудно… Я не представляю, как это все будут объяснять на международных рынках.

— А как будут сами мелкие банки выкручиваться осенью? У вас же они наверняка состоят в Ассоциации?

— Для нашей Ассоциации это примерно 5% участников, если не меньше. На самом деле их у нас совсем немного, потому что они не ведут особо активной общественной деятельности.

Как им быть? Видимо, многие действительно уйдут с рынка. Некоторые мне звонят, просят найти инвестора. Причем, знаете, что говорят? «Мы обращаемся к вам, чтобы вы нам нашли порядочного инвестора, чтобы нам было не стыдно передать дело своей жизни. Не хотим, чтобы оно попало в грязные руки…». То есть их даже не только деньги интересуют и возможность как-то выкрутиться. Их интересует достойное продолжение того дела, которое многие из них по 15 лет вели в своем городе.

Центральный банк тоже идет навстречу, где-то закрывает глаза, где-то нормативно позволяет банкам переводить проблемные активы на выделенные структуры, понимая, что эти активы являются проблемными только временно.

— А есть шанс, что их купят крупные банки?

— Крупные банки сокращают количество филиалов и допофисов в регионах. Понимаете в чем главная проблема? Может быть, сама идея и неплоха, но затеяли ее в условиях кризиса, когда ни денег не найти, чтобы капитал пополнить до требуемого размера, ни инвестора достойного не найти, потому что инвесторы сами из регионов выходят.

Соответственно, доступность финансовых услуг в регионах, особенно в удаленных, будет снижаться. Это означает, что для многих людей останется такая альтернатива — либо идти в Сбербанк, который, кстати, тоже офисы сокращает, либо ехать в областной центр, чтобы получить простую банковскую услугу. Насколько это правильно уже даже с политической точки зрения?

Даже если это лоббистская атака — это нормально…

— Актуальная сейчас тема — проверки в АСВ. Поясните, пожалуйста, с чем связана такая неожиданно мощная атака на АСВ? Насколько я знаю, вы Агентство в Госдуме поддержали.

— На самом деле везде, где государство активно взаимодействует с бизнесом, сейчас активно присутствуют, в том числе по заданию политических властей, представители прокуратуры и других правоохранительных органов. Это касается и Центрального банка, и, думаю, ВЭБа, и АСВ. Все должно происходить под недремлющим оком государства. Кстати, во многих случаях это даже делается по инициативе самих финансовых организаций — чтобы там с правом совещательного органа присутствовал представитель компетентных органов, чтобы все было прозрачно и понятно, чтобы не возникало никаких домыслов.

Естественно, депутаты пытаются разобраться в этом механизме. Требовать прозрачности — это нормально. Что касается высказанных оценок, то депутаты имеют право на оценки, а принимать ли эти оценки и какие делать оргвыводы — это уже решать структурам, ответственным за такие решения.

Я не знаю, чем вызван такой активный интерес коллег-депутатов к АСВ. Для меня это стало неожиданностью, честно говоря. В моем понимании, АСВ работает транспарентно, мобильно и достаточно эффективно. Я думаю, что после такой критики депутатов Агентство станет работать еще более прозрачно, чтобы всем было понятно, что здесь нет никаких коррупционных схем. Я не вижу здесь какого-то особого случая.

— Тем не менее, там сейчас еще проверка Счетной палаты начнется.

— Даже хорошо, что она начнется. Будет меньше домыслов. Сколько было разговоров по поводу того, насколько эффективно Центральный банк размещает резервы, по другим вопросам. Проверка прошла, Счетная палата вынесла свой вердикт, многие вопросы были сняты.

— Все-таки, по мнению многих, атака на АСВ преследовала чьи-то определенные цели... Вот, скажем, упреки в том, что размещение средств фонда страхования вкладов принесло больше убытков, чем потрачено на возмещение вкладчикам, говорят об эффективности АСВ, или это объективно было обусловлено падением рынка?

— Конечно, это было обусловлено рынком. Надо сказать, что в предыдущие годы финансовая деятельность АСВ с точки зрения доходов, получаемых от размещения средств этого фонда, была очень эффективной.

Что касается чьих-то интересов, то даже если это была чья-то лоббистская атака — это тоже, в принципе, нормально. Такова мировая практика, никуда не денешься, надо всегда это иметь в виду. Я, конечно, против этого, и считаю, что все суждения должны выноситься на профессиональной основе. Но мне, по крайней мере, никто из депутатов ничего такого не говорил, и меня это особо не интересует.

«Оценнобумаживание» и другие проекты

— Расскажите о наиболее важных законодательных проектах, над которыми вы сейчас работаете в Думе.

— Один из них — проект закона «О секьюритизации»

Это нормально, что крупные банки расчищают себе дорогу. Но ведь чиновники в правительстве должны видеть и другую сторону медали.

— Сейчас? И он будет работать?

— Да, конечно. Вот, например, Центральный банк вместе с РосБР разрабатывает схему рефинансирования банков под кредиты малому бизнесу. Рефинансировать их сейчас довольно затруднительно, там огромная масса мелких кредитов, каждый со своими обстоятельствами, надо все их изучать. В то же время можно было бы провести стандартизацию этих кредитов, тем более что у РосБР есть свои стандарты, по которым выдают кредиты банки, получившие средства от РосБР. Соответственно, можно было бы эти кредиты объединять в портфели и секьюритизировать их, выпуская ценные бумаги в несколько траншей. Самый старший транш — самый надежный, второй — менее надежный, третий — рискованный.

При этом бумаги старшего транша, как самого надежного и обеспеченного гарантиями и стандартами РосБР, можно было бы включить в ломбардный список ЦБ. Чтобы банки могли получать под эти бумаги рефинансирование уже и в Центральном банке. Банку России не надо будет изучать каждый кредит, у него есть бумага, эта бумага гарантирована РосБРом, который подтверждает, что все кредиты этого портфеля выданы по его стандартам, имеют высокую надежность.

Для того чтобы этот механизм заработал и у банков появилась дополнительная возможность рефинансирования, а значит, кредитования малого бизнеса, как раз и нужен закон «О секьюритизации», прописывающий такие механизмы.

Это только один из возможных механизмов секьюритизации. Все банкиры говорят, что автокредиты — это все-таки достаточно надежные активы. Во-первых, уровень возврата по ним в принципе неплохой, во-вторых, они обеспечены залогом. Надо еще решить проблему с регистрацией заложенного под кредит автотранспорта, тогда риски станут еще намного меньше и портфели подобных кредитов можно секьюритизировать, опять же через механизмы траншей.

Таким образом, через секьюритизацию можно было бы не только рефинансировать банки, но и стимулировать возобновляемыми кредитными ресурсами целые сегменты нашей экономики — малый бизнес, автомобильную отрасль.

Еще в начале прошлой осени нас за эти идеи критиковали: мол, нет в меморандуме ВЭБа положений о субординированных кредитах. Сейчас выдача субординированных кредитов — нормальная практика.

— И когда, по вашей оценке, может быть принят такой законопроект?

— Тут вообще смешная история. Я внес законопроект на рассмотрение Госдумы, но Совет Госдумы вернул его с рекомендацией Аксакову найти русское обозначение вместо слова «секьюритизация». Вот ищу. На ум пока приходит только «оценнобумаживание». Интересно, что правительство совсем недавно внесло законопроект о ликвидационном неттинге. Не знаю, как отнесутся депутаты к этому слову. Думаю, 99 процентам оно незнакомо.

Если серьезно, то говорил недавно с Миловидовым — Федеральная служба по финансовым рынкам вносит свой проект. Это стало для меня хорошей новостью. Если они внесут, то я готов свой проект снять, поддержать их. Правда, спросил, какое они слово используют — они сказали, что тоже «секьюритизация». Возможно, надо в названии как-то обходить этот термин, но внутри вряд ли удастся от него избавиться.

Кроме того, в думской работе есть сейчас очень важная тема совершенствования залогового законодательства. Очевидно, что необходима единая база движимого и недвижимого имущества, находящегося в залоге.

— Заложенная недвижимость сейчас регистрируется государством.

— Это так, но и там еще не все систематизировано. Все должно работать по одной схеме, и МЭРТ готовит такое предложение. Банки сейчас пытаются договариваться с ГАИ, чтобы вести учет заложенного автотранспорта, но лучше это делать на законодательной основе. Ввести небольшую пошлину, можно даже ограничить сумму, скажем, 500 рублями. Для заемщика эта сумма при покупке автомобиля в кредит небольшая, а для ГАИ — достаточная, чтобы осуществлять дополнительные функции по регистрации залога и ведению единой базы заложенного автотранспорта.

— Какие перспективы у этого проекта?

— Сейчас я внес соответствующий законопроект в Госдуму, а также направил запрос в Минфин, который должен дать заключение, так как предполагается введение новой пошлины, а значит, изменение Налогового кодекса. Ждем заключения Минфина. Кроме того, на недавнем совещании с банками в правительстве у премьера я обозначил эту тему. Скажем так: она прозвучала и зафиксировалась в умах. Ну а дальше будем ждать результатов.

— В мае прошло годовое отчетное собрание Ассоциации региональных банков. Можно подвести какие-то итоги работы Ассоциации? Какие темы будут ключевыми на предстоящий период?

— Несмотря на кризис и общее сокращение количества банков, Ассоциация растет и количество участников стремительно приближается к отметке 500. При этом всего около года назад мы перешагнули отметку 400. Заметная тенденция: растет количество членов Ассоциации из числа компаний банковской инфраструктуры, причем к нам приходят компании с мировым именем. Вот недавно, например, Oracle приняли.

На мой взгляд, и по оценкам коллег, Ассоциация ведет достаточно активную работу. Например, год назад мы разработали стратегию развития банковского сектора, вынесли ее на обсуждение банковского сообщества, предложили правительственным структурам, монетарным властям. Многие идеи, которые были в стратегии, сейчас уже обрели законодательную форму и реализуются на практике. Это и беззалоговые аукционы, и субординированные кредиты. Еще в начале прошлой осени нас за эти идеи критиковали представители Минфина, правительства: мол, нет в меморандуме ВЭБа таких положений о субординированных кредитах. Сейчас выдача субординированных кредитов — нормальная практика.

При поддержке Ассоциации — я был одним из авторов законопроекта — принято очень важное и своевременное решение об увеличении суммы страхового покрытия вкладов до 700 тысяч рублей. Большие подвижки удалось осуществить в залоговом законодательстве, принят закон, упрощающий процедуры слияния и поглощения.

У нас есть постоянный рабочий контакт с Центральным банком, с правительством. Например, в конце апреля наряду с несколькими руководителями крупнейших банков я как президент Ассоциации региональных банков принимал участие в совещании по банковским вопросам у премьер-министра Владимира Путина. Это просто показатель того, что власть на очень высоком уровне серьезно относится к диалогу с нашей Ассоциацией.

Ключевой темой для Ассоциации на ближайший период мы определили развитие малого и среднего бизнеса. Мы считаем, что это наша ниша, ниша региональных банков. Впрочем, сейчас это ниша для всех банков, потому что крупные корпорации возвращают кредиты не очень хорошо, все больше мы слышим о кредитных спорах между крупными корпорациями и крупными банками. А малый бизнес более дисциплинирован. Поэтому мы делаем ставку на малый и средний бизнес. В этой сфере региональные банки исторически и технологически могут вступать в достойную конкуренцию с крупнейшими кредитными организациями. Готовим ряд предложений по кредитованию малого бизнеса и большому круг вопросов, связанных с рефинансированием, залогами, гарантиями.